Так или иначе, совершенно очевидно, что «Манхэттен» – самое универсальное, гармоничное и проникновенное кино комика-интеллектуала, бывшего до того момента чересчур ребячливым и как будто специально не дававшего себе проявить нормальные, понятные всем чувства. На фоне совсем не такой уж примечательной и удачной «Энни Холл», обласканной оскаровской академией, «Манхэттен» выглядит куда более зрелым и в лучшем смысле «натуральным» фильмом, где сыгрались драма и комедия, Гершвин и Нью-Йорк, Аллен-человек и Аллен-комик. И это странно – но и совершенно понятно, ведь Аллен всегда отчаянно стремился к эскапизму, к жизни, стилизованной под такое вот чёрно-белое кино, лишённое удручающего налёта повседневности. Именно поэтому она так прекрасна, поэтична и трогательна в «Манхэттене». Но, что самое поразительное – трогателен сам Вуди. Наконец-то, пройдя долгий путь равнодушного уважения, начинаешь по-настоящему понимать, видеть его, а главное – сочувствовать.
Ведь за этим плаксивым, нервозным и несимпатичным очкариком с его вечными разглагольствованиями и шуточками о сексе, смерти и еврейских семьях проглядывает живая и вряд ли такая уж счастливая личность, всю жизнь пытавшаяся выражать одни и те же вещи (и даже на один и тот же манер) – и делавшаяся это на редкость последовательно и честно. Пусть даже шутки режиссёра часто вызывают натянутую улыбку, а не искренний смех – всё равно он парадоксально симпатичен, да и просто изобретателен как человек, сделавший массу хороших фильмов. И после ещё одного просмотра «Манхэттена» хочется простить Аллену все его кривляния и неловкие глупости. Ведь уже одного предрассветного кадра со скамейкой на фоне моста и доверчивой, смущённой улыбки героя в финале достаточно, чтобы ощутить всё то одновременно волшебное и человеческое, что живёт в настоящем кинематографе и не перестаёт восхищать и искренне трогать даже спустя десятилетия.
